Этот мужчина с добрым внимательным взглядом некогда окончил химический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова. С 2003-го по 2006-й был младшим научным сотрудником, затем научным сотрудником лаборатории катализа и газовой электрохимии кафедры физической химии химического факультета МГУ, далее – преподавателем физической химии на геологическом факультете МГУ. С 2003 года – волонтер, а затем сотрудник Комиссии по церковной социальной деятельности при Епархиальном совете Москвы. Идейный вдохновитель и создатель таких проектов, как «Помощь бездом­ным при больницах», «Автобус «Милосердие», «Ангар спасения», автор методических пособий для социальных работников и «Справочника бездомного». С 2008 года – председатель Фонда «Помощник и Покровитель». С 2010 – руководитель направления помощи бездомным в отделе по церковной благотворительности и социальному служению Московской Патриархии. С 2013 года – сопредседатель Координационного совета по обеспечению взаимодействия с общественными организациями, занимающимися проблемами бездомности и бродяжничества, при Департаменте труда и социальной защиты населения. С 2017 года – директор Автономной некоммерческой организации «Теплый прием», созданной для оказания помощи людям без определенного места жительства. А еще он любящий отец шестерых дочек. В гостях у журнала «Вокруг ЖэКа» – Илья Владимирович Кусков.

«Православие поменяло взгляд на жизнь»
– Илья Владимирович, судя по количеству реализуемых проектов, включая регулярное пополнение в семье, вам все-таки удалось найти философский камень?
– На подобный вопрос я отвечал в университете, когда сдавал квантовую химию и на который не смог тогда ответить. Не знаю, что сейчас сказать… Если говорить о радости и удовольствии от профессии, естественно. Это так промыслительно получилось, что работа мне нравится, что я чувствую себя на своем месте, «в своей тарелке», и развитие новых проектов – это радость для меня. А радость – это и есть эликсир жизни. Когда сидишь без новых дел, возникает чувство неудовлетворенности. Надо постоянно развиваться, что-то реализовывать, и тогда жизнь становится динамичной, насыщенной, востребованной. А когда сидишь в одном уголке пару лет, понимаешь, что уже все, надо еще что-то сделать. Потому что реализовал все возможное в этой области и уже неинтересно. Нужно, чтобы твое дело какую-то новую пользу приносило людям, обществу.
– Химфак и социальная сфера. В какой момент вы решили оставить науку и посвятить себя обездоленным людям, что за химическая реакция произошла в вашей душе?
– На переход из одной сферы в другую повлияли два обстоятельства. Первое – это, конечно, православие. Я стал человеком православным, у меня поменялся взгляд на жизнь. Если раньше он был обычным, я думал больше о себе – как карьеру сделать, еще какие-то общепринятые вещи, то потом он переменился в сторону самопожертвования ближнему. И второй момент – это, как я уже говорил, востребованность. Важно, чтобы человек чувствовал себя востребованным и нужным. Вот в химии востребованность отложенная. Ученый может заниматься экспериментами много лет и не совсем понимать, как это будет в жизни использовано. Химия – наука фундаментальная, там все очень долго. Сначала нужно понять принцип, потом оценить результат, затем как этот результат использовать в жизни. Иногда вообще не понятно, нужно это будет кому-то, пригодится это или нет. И когда начинаешь это понимать, вся эта обстановка начинает сильно демотивировать. Потому что не видно реальных твоих трудов на пользу обществу. Безусловно, если бы никто не хотел посвящать себя науке, то, наверное, до сих пор бы люди бегали с палками и охотились на животных. Но лично для меня важно сейчас и воочию увидеть плод своего труда. А социальная сфера – это как раз та область, где результат быстрый и он ярко выражен. Когда ты занимаешься с человеком, сразу видишь эффективность своей работы. Ты ему помог, он радуется, он изменился – это очень мотивирует.

«Гена бездомности не бывает»
– 20 лет работы в сфере помощи бездомным дорогого стоит. Как вы считаете, человек, оказавшийся на улице – это исключительный случай или все-таки у данной категории граждан в судьбе прослеживается четкая закономерность? Может быть, существует ген бездомности?
– Людей, находящихся в рискованных условиях – например, по месту рождения, наличию образования, востребованности профессии – жизнь ставит в сложные ситуации. Допустим, человек родился в каком-то далеком поселке, где нет возможности получить образование, как следствие – отсутствие профессии, все это подталкивает человека к краю бездомности. Конечно, есть общие тенденции и они ощущаются. Однако важно понимать, что зачастую это не выбор человека, а некое трагическое обстоятельство. Например, если взять волнения на Украине, которые послужили массовому перемещению населения в другие страны. Люди имели дома, работу, но по не зависящим от них причинам потеряли все. Многих бездомных политические и экономические обстоятельства однажды вынудили мигрировать в другие регионы – искать себя на рынке труда, искать жилье, пропитание. Это не ген бездомности. Когда общество не обращено к поддержке индивидуума, тогда оно сразу получает побочный продукт – бездомных. Для работника социальной сферы каждый случай социального запроса от человека, попавшего в трудную жизненную ситуацию, должен рассматриваться как уникальный. Каждому человеку можно помочь, надо работать со всеми и отталкиваться от того, что все люди уникальны и попадание на улицу – это вынужденное обстоятельство, а не выбор.
– Как родилась идея проекта «Теплый прием» и как долго вы шли к его реализации?
– Эта идея была изначально. Когда только начинаешь работать с бездомными людьми, понимаешь, что для эффективной работы надо человека с улицы убрать. Потому что экстремально тяжелые условия жизни накладывают отпечаток и на внешний облик человека, и приводят к печальным последствиям для здоровья и психики. Так что понимание было давно, а вот реализация была сложной – это расходный проект с точки зрения финансирования, мы шли к нему поэтапно, в течение всех этих 20 лет. Наверное, приобретался необходимый опыт, который впоследствии потребовался для работы здесь. Думаю, если бы изначально это была работа в приюте, то возникало бы очень много ошибок с точки зрения эффективности программы реабилитации. Когда мы через все это прошли – через очную работу в «Автобусе милосердия», через сектор работы с бездомными при Отделе по церковной благотворительности РПЦ, через знакомство со схожими проектами, в том числе зарубежными, через общение с другими коллегами, то приобрели колоссальный опыт, который с успехом используем в «Теплом приеме».
– Кто может стать подопечным «Теплого приема»?
– Есть некоторые критерии. Мы – временный приют и не размещаем на постоянное место жительства. Это первое. Второе – мы берем на реабилитацию только тех людей, которые сами этого хотят. При общении социального работника с бездомным выясняется внутренний потенциал предполагаемого подопечного, на что он сам готов. Может быть такое, что бездомный хочет получить чистую одежду и уйти. Ему предлагают восстановить паспорт, реабилитироваться, но он этого не хочет. Или, наоборот, социальный работник отчетливо видит, что благополучатель проявляет стремление вырваться с улицы. Вот такие моменты наши уличные сотрудники отслеживают, анализируют и в первую очередь приглашают людей с внутренним мотивом. Только в этом случае помощь будет наиболее эффективной. Но, конечно, жизнь такая штука, что сложно все учесть, поэтому случаи бывают разные: берем и таких, и этих… Поэтому качество эффективности реабилитации от этого прыгает. До коронавируса, например, брали бездомных людей, выписывающихся из больниц, так как им нужно время прийти в себя, более-менее восстановить здоровье. Это люди с переломами, после ампутаций, с диабетом, после лечения трофических язв. Но в связи с пандемией ситуация кардинально изменилась, из больниц выписывают в том числе и ковид-положительных пациентов. На данный момент мы таких не принимаем, чтобы уберечь проживающих в приюте не зараженных подопечных. Так что у нас есть критерии приема в приют, которые на самом деле не всегда исполняются.

«Главный мотив – человеческое отношение»
– Если бездомный хочет уйти, вы будете его переубеждать, уговаривать остаться, одуматься?
– Нет, абсолютно. Человек может уйти, когда он хочет. У нас нет никаких ограничений. Свобода перемещения заложена в основу «Теплого приема». Как правило, люди, видя, с какой отдачей мы с ними работаем, остаются. Но, безусловно, есть требования, которых благополучатели должны придерживаться.
– Бывают нарушения? За какие провинности вы можете отчислить подопечного?
– Бывают. Когда человек к нам поступает, он проходит карантин, начинает нормально питаться, приходит в себя. Тем временем мы ему восстанавливаем паспорт и, если человек здоров, через определенное время он должен трудоустроиться. Мы помогаем ему в этом, проводим инструктаж по поиску работы, размещению резюме и прочее. Дальше он ходит по собеседованиям, трудоустраивается, начинает зарабатывать. Когда его заработок достигает суммы, которая позволяет самостоятельно питаться и арендовать жилье, то подопечный должен покинуть приют и самостоятельно оплачивать себе съемную квартиру, комнату или хостел. И вот на этом промежутке реабилитации – от начала работы до момента, когда подопечный готов оплатить аренду собственного жилья, случаются нарушения. Человек начинает зарабатывать, у него появляются деньги, общение, появляются собутыльники. И если он приходит пьяный в приют – это и есть тот фактор, за которым последует отчисление. Конечно, если на улице холодно, мы даем ему время проспаться, прийти в себя, кормим, но дальнейшее отчисление неизбежно.
– Одного случая достаточно?
– Да. Жизнь показывает, что выпивка приводит к резко отрицательным последствиям. Мы через это все проходили. Прощали, но человек не исправляется, продолжает выпивать и ничем хорошим это не заканчивается. Поэтому на употреблении спиртного у нас в «Теплом приеме» наложено строгое и категорическое табу. Другая причина, по которой мы можем отчислить благополучателя из приюта, – это когда человек у нас уже долгое время проживает и у него ситуация никак не меняется: работу не ищет и работать не хочет. Ну, не хочет и не хочет. С таким человеком мы тоже вынуждены расстаться.
– Какие истории человеческих судеб вам особенно врезались в память?
– Я столько лет проработал, что таких историй не счесть, все они слились в одну. Из последнего, пожалуй, запомнилась история женщины, которая поступила к нам больная, грязная, обильно усыпанная вшами. Она приехала в Москву, работала на рынке, вышла замуж за пожилого москвича, который через какое-то время умер. Родственники умершего мужа выгнали женщину из квартиры, работу она потеряла, какое-то время пыталась держаться на плаву, потом стала бомжевать, лишилась паспорта. В нашем приюте она получала помощь, проходила реабилитацию, но затаилась и долгое время скрывала, что является гражданкой Украины: боялась, что выгоним. До этого из-за того, что она украинка, ее ото всюду выкидывали. История ее как раз демонстрирует, что бездом­ность – это не выбор человека, а стечение негативных обстоятельств. Сейчас периодически с женщиной этой созваниваемся, у нее все хорошо, работает.
– Как относится семья к вашей работе?
– С пониманием, а как иначе. Жена сама раньше была волонтером, поэтому она знает всю специфику социальной работы. Дочки до пандемии помогали организовывать поздравления наших подопечных. Коронавирус все поменял. Теперь участие семьи в делах приюта отложено на неопределенный срок.
– Как переживаете пандемию?
– Мы сразу самоизолировались. Закупились медицинскими масками, перчатками, защитными костюмами, антисептическими средствами для обработки рук и помещений. А некоторые сотрудники на период введенных в стране мер по самоизоляции переехали сюда и временно проживают при приюте. Поэтому у нас все здоровы на данный момент. Теперь нам нужно будет открыться после отмены социальных мер. Конечно, мы будем раздавать маски вновь поступающим, но также необходим тщательный контроль за тем, носят они их или нет.
– С чего, по вашему мнению, начинается возвращение человека к нормальной жизни?
– С человеческого отношения. Проработав много лет в социальной сфере, я считаю, что самый стимулирующий мотив для всех бездомных людей – это человеческое отношение. Бездомный ведь не просто жил на улице – он выживал! Поступает к нам раздраженный, озлобленный, все ему не так. Потом он успокаивается, отмокает, начинает нормально общаться. Когда человеку плохо, он все время раздражен. Когда ему все лучше и лучше, он хочет жить так постоянно, и он тоже старается. Человека надо пожалеть. Когда к человеку относишься с теплом, жалеешь его, он меняется. В этом и есть химия милосердия.

Татьяна Филимоничева

По материалам сайта http://vokrugjeka.ru/химия-милосердия-человека-надо-%c2%adпож/

---